Агент из Кандагара - Страница 9

Вместо прелюдии

Они сидели вдвоем, друг против друга. Племянник бывшего Государственного секретаря Соединенных Штатов Роберт Эйссинджер и один из тех сотрудников Центрального разведывательного управления, кто проводит реальную политику в своем ведомстве, не обращая внимания на часто меняющихся руководителей. Этот человек был настолько важным и настолько засекреченным лицом, что даже имя его никогда не упоминалось ни в одном из опубликованных документов. Мистер Патрик Рассел возглавлял отдел тайных операций, отвечая за разработку и осуществление тех мероприятий, которые априори никогда не будут упомянуты на сенатских слушаниях или в отчетах перед конгрессменами и вообще никогда не станут известны никому из посторонних. В конце-концов, у каждой из уважающих себя спецслужб мира есть в активе подобные операции, которые необходимо скрывать во имя высших интересов страны.

Роберт Эйссинджер был похож на своего дядю. Такой же грузный, с большой головой, умными, немного грустными глазами за толстыми стеклами очков. Ему было уже почти шестьдесят лет, и большую часть своей жизни он работал аналитиком на структуру, называемую Агенством национальной безопасности США. Собеседники уже встречались прежде несколько раз, проникнувшись к другу другу симпатией и уважением, которые обычно испытывают друг к другу настоящие профессионалы, даже безотносительно того, на чьей стороне они обычно выступают. В отличии от своего собеседника Патрик Рассел был типичным англосаксом. Подтянутый, высокий, больше похожий на английского наследственного лорда, чем на руководителя отдела ЦРУ.

– Вы считаете, что наш план был ошибочным? – уточнил Рассел.

– Убежден, – кивнул его собеседник, – я с самого начала был против этой безумной затеи. Завербовать несколько пакистанских моджахедов, чтобы выйти на нужных нам людей? Было ясно, что их рано или поздно разоблачат, даже до того как они начнут действовать. Деньги, конечно, универсальное средство для любой операции, но не забывайте, что в данном случае мы имеем дело с настоящими фанатиками, для которых деньги не самое важное. У них своя, уже устоявшаяся идеология, свои четко сформировавшиеся представления об этом мире и, наконец, у них очень неплохо развита система информации. Но если даже считать, что деньги действительно универсальное средство, то и денег у них довольно много. И если вы со своим скромным бюджетом можете купить парочку предателей, то они со своими миллиардами могут предложить им в сто раз больше, чтобы разоблачить собственных предателей. Что и произошло. Все ваши люди, на которых вы возглагали такие надежды, были уничтожены.

– Их сдали в пакистанской разведке, – мрачно сообщил Рассел, – я всегда считал, что им нельзя доверять. Но в данном случае у нас не было другого выхода.

– Выход есть всегда, – возразил Эйссинджер, – необходимо более тщательно и продуманно планировать ваши операции. Простите меня, мистер Рассел, но я вынужден снова напомнить, что мы имеем дело с очень необычным врагом. Они не ценяет не только чужие жизни, но и с радостью готовы умирать во имя собственных идей. Для них не существует никаких моральных запретов во имя торжества собственных ценностей. Они готовы на любые жертвы ради собственной победы, уничтожая как врагов, так и своих соотечественников. А наше общество уже давно не готово к подобным жертвам. Когда самолеты врезались в башни Торгового центра и падали на Пентагон, почти все аналитики, еще не имея конкретной информации, были убеждены, что подобные акты могут совершить только боевики бен Ладена. Найти сразу двадцать европейцев или американцев, готовых вот так бессмысленно и страшно отдать собственные жизни, сегодня практически невозможно. А для тех, кто захватывал самолеты, это в порядке вещей. Они искренне верили, что попадут в рай. И еще более искренне верили, что их борьба имеет смысл.

Идеология – страшная сила в руках демагогов и фанатиков. В своем время наш президент Эйзенхауэр говорил, что солдаты коммунистического лагеря всегда сражаются лучше, чем солдаты стран демократической коалиции. Немцы во время войны называли русских солдат людьми с «пониженным инстинктом самосохранения». Был такой термин у немецких психологов. Они не могли понять, почему русские обреченно дерутся до последнего человека, отбиваются до последнего патрона и умирают, даже не пытаясь спасти свои жизни, даже когда их поражение абсолютно очевидно. Нелогичность «русских варваров» их даже пугала, вот они и придумали такой термин. На самом деле все было гораздо проще. У русских советских солдат была своя идеология, своя пропаганда, которая оказалась гораздо сильнее фашистской идеологии и нацистской пропаганды. Это был один из самых сильных факторов, повлиявших на ход войны. Сейчас о нем стараются не вспоминать, ведь это означает признать победу сталинской идеологии, что противоречит нынешним либеральным установкам европейских политиков. Но все было именно так. Миллионы советских людей верили, что защищают свою страну от захватчиков, свои дома и свои семьи, что было, в общем, правдой. Сталин однажды сказал в разговоре с Черчиллем, что солдаты защищают не Советскую власть, а свои дома, свои семьи, свою Русь. Он так и выразился. Нужно сказать, что он был умным человеком и трезвым прагматиком. А вот убедить миллионы немцев, что они сражаются за расовое превосходство своей нации, что эта мировая борьба против евреев и славян, оказалось гораздо сложнее.

И дело было даже не в том, что Гитлеру и его гнусной компании этот фокус не удался. Он как раз удался в отношении подавляющего большинства униженного немецкого населения. Затянувшаяся инфляция и потрясения двадцатых годов заставляли немцев верить в любую чушь, даже во всемирный заговор евреев, особенно учитывая тот факт, что большинство крупных банкиров в Германии и в Европе были еврейского происхождения. Как, впрочем и всегда. Но мы говорим не только об обывателях. А вот генералы и фельдмаршалы ему не поверили. Они его презирали, даже когда выполняли его приказы, в отличие от советских генералов и маршалов. Сталин истребил большую часть своих командиров, но оставшиеся дрались изо всех сил, вопреки всякой логике и здравому смыслу. Я немного изучаю русскую историю. Маршал Рокоссовский вышел из лагерей, еще не зная, где находится его семья, и фактически спас Москву вместе с Жуковым зимой сорок первого года. Генерал Мерецков чудом выжил в тюрьме, когда его избивали до полусмерти, а выйдя из тюрьмы, командовал фронтом. И таких примеров сколько угодно. Кроме предателя Власова, который оказался не очень порядочным человеком, у Советской армии не было предателей такого масштаба. А вот в немецкой армии все было несколько иначе. Паулюс, получив звание фельдмаршала в осажденном Сталинграде, сказал, что это фактически означает приказ Гитлера о самоубийстве. «Но такого удовольствия я ему не доставлю», – заметил фельдмаршал. А вспомните Роммеля или Клюге? Блестящие полководцы, может, лучшие среди остальных. Оба покончили с собой, пытаясь хоть таким образом противостоять фашистскому режиму, который они просто презирали. Канариса успели повесить, Гальдера арестовать. Даже Гудериан не очень выносил бесноватого фюрера. А ведь это был цвет немецкого генералитета.